Однажды я пришла к выводу, что Бог хочет, чтобы я была счастлива.
К этой мысли меня привели размышления о библейских десяти заповедях и семи смертных грехах.
Как же так, «не убий» — это заповедь, то есть воспитательный момент, а уныние – это смертный грех. Получается, хочешь жить — разбирайся со своими грехами. По большому счету, если ты не счастлив, значит ты грешен.
Такой вывод поверг меня в шок!
Жить долго и счастливо хотелось. Значит, надо разбираться с грехами.
Поразмышляла я о смертных грехах и выяснила, что у меня они есть все, полный комплект.
Разбираться начала с гордыни. И ничего плохого в ней не увидела. С самого детства гордыня заставляла меня много читать, ценить время, успевать сделать всё и еще немного, быть ответственной и надежной. Я категорически не понимала, что плохого в гордыне и не менее категорически не хотела от нее отказываться. Гордыня делала меня лучшей! Благодарить ее надо, а не отказываться от нее.
Я лучшая…, чего же тогда я чувствую себя больной и несчастной?… Значит, не лучшая!
От этой мысли захотелось плакать. Захотелось кому-то доказать, как я старалась и сколь многого я достигла. Захотелось кричать и от кого-то потребовать, чтобы меня признали лучшей. Не важно какая я, признайте меня лучшей иначе я погибну!
Странное это было состояние. Я плакала, требовала, доказывала, билась в истерике и одновременно смотрела на всё это действо со стороны. Я видела человека, которого корежит от страха оказаться брошенным, никому не нужным. Этот страх долгое время заставлял его брать вершины успешности одну за другой. И вот у него нет сил на очередную вершину. Он больше не может быть лучшим! Значит, все предыдущие усилия были напрасными?! Все жизненные правила были ошибочными?! Вся жизнь коту под хвост?! Нет! Не хочу! Господи, где справедливость?!
Истерика дошла до апогея. Я устала и обе меня сошлись в одну.
Вопросы о том, что это было и не шизую ли я, оставила на потом. Меня очень заинтересовал страх, заставляющий быть лучшей. Страх был настолько сильным, что почти равнялся смерти. Точнее, страх смерти был частью этого страха. А еще там был страх одиночества… и что-то еще…что-то связанное с любовью…страх любви? Нет, скорее, страх остаться без любви.
Моя гордыня подпитывается страхом… С одной стороны успешность, с другой – страх остаться без любви… чьей?…
Если перестать бояться остаться без любви, то отпадет необходимость эту любовь зарабатывать. Не обязаны же люди меня любить. Даже самые родные, даже мама. А раз у них есть право меня не любить, то и не надо эту любовь добывать.
Вывод малоприятный и неизвестно, как с ним жить дальше, но я почувствовала облегчение, как человек, проснувшийся после операции, которой боялся много лет.
Я прислушалась к себе. Стремительного движения вперед, абсолютной уверенности в чужой неправоте вдруг на месте не оказалось. Был покой, отстраненность и созерцательность.
Возникла мысль, что в таком состоянии я никогда ничего не смогу достичь. Испугаться не успела. Тут же возникло ощущение, что жизненных сил стало больше в несколько раз и желание созидания не пропало, но сильно изменилось.
Я вдруг почувствовала облегчение до беспечности. Настроение резко улучшилось, Мир стал приветливым и доброжелательным. Разум молчал. Душа улыбалась. Я не была лучшей. Я была счастлива
